Потом я поехал в школу, где учился Вадим Парфенов.
Ничего нового я там не узнал. Вот только одна девочка, уже после того как все товарищи Вадика в один голос пропели ему дифирамбы, с вызовом посмотрев на всех, сказала:
— А я недавно Вадима с женщиной видела!
— С женщиной — значит, взрослой? — спросил я.
— Не то что взрослой, а старухой! — Потом помолчала и добавила: — Во всяком случае, намного старше него.
Товарищи по классу смотрели на девицу с явным осуждением.
Одна из девушек сказала:
— Мало ли что! Может, дальняя родственница!
— Ага, двоюродная сестра, — ехидно отрезала «болтушка». Потом так же с вызовом продолжила: — Да я всех его родственников знаю. И потом, она хоть и старая, но красивая. — Девица покраснела.
— Старая — это значит лет тридцать? — спросил я.
— Ну да, а что, разве для пятнадцатилетнего такая не старая?
— Ты права, конечно, — подтвердил я. — Но, может, расскажешь подробнее? Каждый новый человек в этом паскудном деле может оказаться очень важным.
— Потому я об этом и вспомнила, — уже торжествующе заявила «болтушка». — А видела я Вадика с этой женщиной в кафе «На Гороховой». Мы туда с отцом заходили перекусить.
— Понятно, что на Гороховой, а в каком кафе? — решил сразу уточнить я.
— Это кафе так называется — «На Гороховой». Оно недалеко от ТЮЗа, напротив дома Распутина.
— Понятно, — сказал я, хотя, честно говоря, не очень понял, как почтенный отец семейства рискнул кормить дочь обедом в заведении, где, по моим сведениям, частенько собираются «отморозки» с бригадирами. — И что же?
— И ничего. Мы пили кофе уже, когда Вадик с ней пришел. Они нас сначала не заметили, потом Вадик ерзать стал, когда меня увидел. Она его о чем-то спросила, посмотрела на нас, улыбнулась и по руке погладила. Вроде успокаивать стала. А потом мы ушли.
— Как же она выглядела?
— Ну такая… эффектная блондинка. Модная очень. «От Версаче» все на ней.
— Именно «от Версаче»? — не выдержал я.
— Думаю, что да, потому что Маша Распутина в такой кожаной курточке на сцене дрыгается. А по телевизору говорили, что Распутина за нее восемь тысяч баков заплатила, потому что куртка «от Версаче».
— Ясно. С этим разобрались. Блондинка крашеная или натуральная?
— Крашеная, короткая стрижка, под мальчика. Чтоб моложе выглядеть, — добавила она ехидно.
— Глаза не помнишь какие? Овал лица? Рост?
— Глаза там не разглядеть. В зале полутемно. А овал… обыкновенный, полноватый, пожалуй. Губы мягко накрашены, почти незаметно. Туфельки… Класс! А ростом чуть пониже Вадима.
Большего от «болтушки» я добиться не мог. Женщина! Туфельки и куртку заметит, а на лицо наплевать. Что поделаешь? И то ладно!
С тем я и уехал.
Глава десятая
Одиннадцать человек, которые преданно пошли за Матерью Анной, сидели полукругом и ждали, когда Великая Пророчица скажет свое слово. Они сидели в совершенно белой комнате, на белых стенах которой не было ни единого украшения.
Перед ними в центре сидела сама Мать Анна. Над головой ее к стене был прикреплен венок из белых лилий.
Пророчица была в глубоком трансе. Она являлась посредницей между ними — одиннадцатью ее апостолами — и миром духов.
Все они в том человеческом мире были великими грешниками.
Здесь находились две проститутки, три женщины, недавно покинувшие стены тюрьмы и успевшие совершить новые преступления. Два наркомана, благодарных Пророчице за дом, пищу и наркотики, два алкоголика, которых Мать Анна спасла от верной смерти, вылечив в своем доме от страшнейшего приступа белой горячки и предсказав им, что скоро они вовсе избавятся от болезни, насланной на них злыми духами.
Была здесь девушка, глубоко любящая свою Анну греховной любовью и бесконечно преданная Пророчице Матери Анне.
Наконец, здесь среди апостолов был он — человек, абсолютно уверенный в своем великом предназначении. Он верил, что призван в этот мир, чтобы избавить его от нашествия сатаны. Давно уже, много лет он искал дьявола, который должен был появиться в образе человека. Раз в месяц, когда у него начинались головные боли, он слышал призыв Всевышнего:
— Матвей, ищи дьявола среди людей. Найди Сатану и убей его.
Матвей часами бродил по городу, присматривался к людям, подсаживался на скамейках в парке к женщинам и мужчинам до тех пор, пока не слышал голос:
— Это он!
Тогда Матвей шел за дьяволом, принявшим человеческий облик, выбирал удобный момент и убивал его. Какое-то время он чувствовал себя лучше, иногда даже ощущал прилив счастья и блаженства. Но потом голос Всевышнего говорил:
— Матвей! Дьявол оказался хитрее и могущественнее тебя. Когда ты убил человека, в которого он вселился, умер только человек. Дьявол ушел, и ты, только ты должен снова искать его, чтобы избавить мир от Антихриста.
И Матвей снова отправлялся на поиски Сатаны.
Однажды на улице он познакомился с Анной. Она недаром была Пророчицей. Анна поняла сразу, кого он ищет, и позвала за собой. Она избавила его от страшных приступов головной боли. Матвей ’ перестал слышать Голос. Мать Анна стала говорить с ним от имени Всевышнего. Он поверил ей сразу. После первого же погружения в транс она сказала:
— ОН явился мне и указал на человека, способного противостоять дьяволу. ОН повелел нам всем действовать заодно. Мы новые ЕГО апостолы. ОН открыл мне глаза, и я увидела, что дьявол вселяется в новорожденных младенцев и растет вместе с ними. К пятнадцати годам сатана начинает мужать. Если мы упустим этот момент, он придет. Грядет Антихрист!
— Не должны ли мы убивать младенцев? — спросила одна из тех, что тогда была с ними.
— Нет, из младенцев сатана уходит легко! Он не дастся нам. Мы должны убивать только мальчиков четырнадцати-пятнадцати лет. Их души дьяволу будет покинуть труднее. Главным спасителем ОН назвал моего апостола Матвея!
Матвей тогда был глубоко счастлив.
Свое святое дело они хранили в глубокой тайне, потому что люди, узнав о них, наверняка захотели бы с ними расправиться, ибо дьявол направил бы на них свой отвратительный перст.
Сейчас они ждали, когда Мать Анна выйдет из транса. Она сидела, положив руки на колени, глубоко погруженная в беседу с потусторонними силами. Лицо ее то хмурилось, то светлело. Вот она стала пробуждаться. Апостолы благоговейно затаили дыхание. Пророчица выпрямилась, вскинула руки вверх. Глаза ее все еще были закрыты. Гримаса исказила черты прекрасного лица, она глухо заговорила.
— Вы должны убить его. Он вырос, он живет в одном из них! Найдите и убейте его. Вы должны убить его.
— Назови нам его имя, Мать Анна! Кого мы должны убить? — спросила Александру, самая близкая к Пророчице из женщин апостолов.
— Я вижу троих. Дьявол поселился в одном из них. Но духи, нечистые духи овладели душами еще двоих отпрысков человеческого рода. Они готовят место для своего повелителя на случай, если мы найдем Антихриста. Найдите всех троих, убейте их! Я приду вслед за вами и очищу тела юношей от скверны. Это будет наша последняя битва.
Матвей снова почувствовал необычайное возбуждение. Мать Анна надеется на него. Он сделает это! Он поможет ей в борьбе с Антихристом!
Пророчица открыла глаза и поочередно посмотрела на каждого из своих апостолов. Все низко склонили головы.
Только Матвей выдержал взгляд Матери. Когда их глаза встретились, голова у него закружилась, в ушах появился и стал нарастать гул. Мозг стал как бы распухать, перед глазами появились радужные круги, которые слились в один мощный поток света, который исходил от Пророчицы. И вдруг все кончилось. Матвей сидел спокойный и уверенный в своей силе. Он знал, что выполнит повеление Высших сил. Ему нужно было только знать имя. Или имена!
Митя не пошел в школу. Ужасно все надоело. Не хотелось видеть ни учителей, ни одноклассников. Даже сам вид школьного здания раздражал его. Выйдя из дома, он постоял, раздумывая, потом медленно побрел по проспекту Металлистов к «Гиганту». Это тоже было скучно, но по крайней мере он чувствовал себя свободным от нудных школьных занятий хотя бы сегодня.
На площади его осенило. Сесть в трамвай и просто ехать по городу, пока не захочется выйти. А потом видно будет!
Ему повезло. Вагон подошел полупустой. Митя сел к окну, твердо решив, что от лицезрения улиц не отвлечется. Последнее время взрослые стали раздражать его. ВСЕ. И родители в том числе. Митя считал себя думающим человеком. Во всяком случае, он старался анализировать свои и чужие поступки, свои мысли и ощущения.
Сидя в вагоне трамвая, Митя попытался понять, в чем причина его недовольства взрослыми? Поразмыслив, решил, что главное — они считают себя вправе главенствовать над ним. Все они считают себя начальниками. Каждый может сказать ему любую гадость, которую считает правильной и необходимой для того, чтобы он, Митя, рос таким, каким ОНИ хотят его видеть. Им всем наплевать, что он сам думает по тому или другому поводу. Они всегда правы. Поэтому и хочется ему иногда никого из взрослых не видеть, а в ответ на их «умные» речи послать их подальше. Ему просто хочется чувствовать себя свободным человеком, который вправе распоряжаться своими поступками, мыслями и чувствами…